Обаянием свежести, непосредственности дышит первая книга американской писательницы Харпер Ли «Убить пересмешника». Ведь о жизни маленького городка Мейкомба рассказывает сама Джин Луиза Финч, по прозвищу Глазастик. Прозвище это не зря дано приметливой и смышленой девчонке. Оттого так решительны и неожиданны в книге характеристики взрослых, так смело перемешаны события самой разной величины. Вот за окном творится что-то невиданное. Глазастик в ужасе: конец света?! Нет, объясняет отец, это снег. Здесь, на юге, о нем не слыхали уже полвека. Сколько волнений! Подставишь язык жжется! Снег горячий? Не ходи по нему, от этого он пропадает, говорит старший брат Джим. Вместе ломают голову: как слепить снеговика? Можно одолжить снега у соседки. Можно сначала слепить грязевика, потом облепить снегом, ведь его так мало! И все это зримо, неподдельно, девчонка стоит перед нами как живая, мы верим в подлинность всего, что происходит в книге. А когда войдешь в этот мир, открываешь, что не так в нем все просто, не одни здесь игры в привидения и жар-пар.
...Мисс Кэролайн читает первому классу сказки про кошек в нарядных платьицах и про жабу, которая живет почему-то в доме. Мальчишки в рваных рубашках и девчонки в платьях из мешковины принимают эти пустяки с превосходством взрослых. Они, едва научившись ходить, уже окапывают хлопок и задают корм свиньям. Они знают жизнь не по сказочкам. Мисс Кэролайн попадает впросак, не понимая, что стоит за спиной грязного или упрямого мальчишки. Джин Луиза в семь-восемь лет разбирается в жизни куда лучше. Она объясняет незадачливой молоденькой мисс, что, например, Канингемам нельзя предлагать подачки. «У них мало что есть, но они обходятся». Они бедные фермеры, но из породы непреклонных. Глазастик-то знает, ей отец объяснял.
Да, Аттикус не боится рассказывать дочери про взрослую жизнь как она устроена, как живут самые разные люди. Зато от прочих «воспитательных» бесед Глазастик и Джим избавлены. Почтенная тетя Александра говорит Аттикусу, что дети у него совсем без присмотра: Джин Луиза то чертыхается, то лезет в драку. И вообще если она так и будет ходить в штанах, как мальчишка, из нее никогда не выйдет настоящей леди! Но Аттикусу это и не нужно. Он не твердит, как многие родители: не бегай, не прыгай (этого от ребенка не добьешься, да и к чему?), слушайся (это в доме Финчей делается само собой). Если Джим уж очень переборщит залезет, к примеру, на всю субботу на старый платан, надо только не обращать внимания, сам слезет. Для Аттикуса важнее другое чтобы его дети умели жить с людьми. И он учит их «нехитрому фокусу»: чтобы понять человека, «надо влезть в его шкуру и походить в ней».
Душевную тонкость, такт, благородство воспитывает Аттикус в своих детях. А это достигается не нотациями. Порой достаточно едва заметного движения. Сгорел дом соседки мисс Моди. Она стоит и смотрит на черную яму, что дымится среди двора. Аттикус чуть качнул головой и Глазастик понимает: сейчас говорить с мисс Моди не надо. Впрочем, многое дети Аттикуса понимают уже и без подсказки. Во время пожара Аттикус сперва вытащил из огня тяжелую дубовую качалку, и Глазастик думает: какой умный спас любимую вещь мисс Моди. Этим внутренним чутьем угадывает Глазастик те человеческие качества, которым и взрослые не всегда знают цену. Глазастик поражена, как после пожара мисс Моди не оплакивает свой дом и погибшие азалии, как она просто и дружелюбно беседует с девочкой, интересуется ее делами, смеется. Такие примеры западают в душу надолго. Обычно ведь дети ценят мужество чисто внешнее, броское. Недаром Глазастик и Джим даже стыдились, что отец у них староват, носит очки, не ходит на охоту, не играет в футбол ну ничем таким стоящим не занимается. Они потрясены, когда в опасную минуту выясняется, что их отец самый меткий стрелок во всем Мейкомбе. Как он мог этим ни разу не похвастать? Аттикус же исподволь внушает им, что мужество это не обязательно ружье в руках. «Мужество это когда заранее знаешь, что ты проиграл, и все-таки берешься за дело и наперекор всему на свете идешь до конца», говорит Аттикус.
Каждым своим шагом Аттикус убеждает своих детей: так надо жить. И в этом главный его секрет. Адвокат Финч берется защищать на суде негра. Дело это безнадежное. Не было случая, чтобы присяжные в процессе белого против негра оправдали негра. Но Аттикус должен за это взяться. Иначе, объясняет он Глазастику, «я не могу смотреть людям в глаза... даже не смогу больше сказать вам с Джимом делайте так, а не иначе...» Пусть даже Аттикус Финч не выиграл процесса. Бой за справедливость долгий и нелегкий. Он слагается из непрестанных усилий и незаметных успехов: хоть на дюйм, но вперед. Скажем, вынести смертный приговор негру обычно вопрос нескольких минут. И уже одно то, что на этот раз присяжные не один час думали, спорили, что кто-то засомневался в справедливости такого «нормального» приговора, это уже победа Аттикуса Финча. Отстаивать правду вопреки вековым предрассудкам нет, это не донкихотство. Это необходимо, чтобы в людях не засыпала совесть.
Конечно, есть и другие, более решительные способы борьбы с расизмом, о которых не пишет Харпер Ли. Но если бы в ожидании великих переворотов, которые все уладят, каждый отдельный человек сложил руки, забыл, что он в ответе за все, что происходит на земле, человечество ни на миллиметр не сдвинулось бы вперед.
Урок высокого гражданского и человеческого мужества, который дает нам Харпер Ли, тем весомее, что Аттикус в общем обычный, незаметный человек; что показан он через восприятие ребят, горячо переживающих все его поступки; что и сами ребята у нас на глазах приобретают что-то важное, попадают в трудные переплеты, но держатся с удивительным самообладанием (какой подвиг для Глазастика не отколотить Сесила, хотя он обзывает ее отца, хотя ей злорадно кричат: «Струсила!» но ведь отец просил сдерживаться). И, наконец, быть может, самое главное книжка написана легко, непринужденно, полна выдумки, лукавого юмора. Прочесть ее большая радость.

Семья и школа, 1964, 9, с.47.