Е В Р О П Е Й С К И Й П У Т Ь

ДЕВУШКА-СМЕРТЬ

Ф. Ведекинд. «Лулу». Театр «Талия» (Гамбург).
Режиссёр Михаэль Тальхаймер

ихаэль Тальхаймер известен тем, что не церемонится с классикой, жёстко редактируя текст и вылущивая из него только те зерна смысла, что обладают современным или вневременным звучанием. «Лулу» в гамбургском театре «Талия» выдержана в фирменном стиле режиссёра.

Сценическая история пьесы Ведекинда столь же скандальна, как и сама жизнь этого эксцентричного немца, сына врача и кафешантанной певички, искавших счастья в Новом Свете и в знак любви к новой родине назвавших сына Бенджамином Франклином. От матери Бенджамин Франклин Ведекинд унаследовал бешеный темперамент, побуждавший его к многочисленным романам, а от отца - аналитический ум, который позволил ему хладнокровно изучать проблему пола на примерах подросткового секса («Пробуждение весны») и сексуальной эксплуатации («Лулу»).

Драматург одним из первых заговорил «про это»: он окутывал острую социальность прихотливой вуалью модерна, выводя на сцену персонажей в масках и заигрывая с идеей Liebestod , «любви-смерти», восходящей к немецким романтикам и ставшей ключевой для творчества Вагнера. Ведекинд не умел отделять жизнь от искусства: женившись на молоденькой актрисе Тилли Ньюэс, любимой его исполнительнице роли Лулу, он на сцене выступал в образе её соблазнителя Шенинга и ревниво оберегал эту роль от других претендентов. При жизни Ведекинда «Лулу» (точнее – две её части, «Ящик Пандоры» и «Дух земли»), неоднократно запрещали по цензурным соображениям, печатали и ставили в искажённых и урезанных вариантах. Полную оригинальную версию, найденную в поместье автора, впервые сыграли только в 1988 г .

Из шестичасовой эпопеи Тальхаймер сделал спектакль, идущий два часа без антракта. Режиссёр не стал вникать в сложные перипетии отношений между Лулу и её мужчинами, а также влюблённой в неё графиней фон Гешвиц. Для него главное, что все персонажи используют Лулу, а она использует их, все способствуют её гибели и сами погибают из-за неё, а подробности насчёт того, кто толкнул девушку на путь порока, а кто стал первым клиентом, в значительной степени смикшированы.

Фритци Хаберландт играет не просто девушку, а целое явление. В Ветхом завете представленное образом Лилит, а у Набокова – Лолитой, «бессмертным демоном в образе маленькой девочки». Лилит, Лулу, Лолита – эти нежные, сладостные, леденцовые созвучия, пропитанные ядом желания, отчаяния и безумия. Лулу Хаберландт именно такая: хрупкая, тоненькая, сахарная фигурка с блестящей карамельной головкой, её шёлковые платьица-мини - словно разноцветные конфетные обёртки. В первой сцене, когда она позирует художнику Шварцу (Ханс Лоу) в белом платье и сиреневых гольфах, она ни дать ни взять школьница, и чёрные туфли на каблуках кажутся тайком позаимствованными у мамы. Увы, как впоследствии выяснит художник, послужной список у курносой малютки покруче, чем у заправской жрицы любви.

Само собой, ни одна особь мужского пола не пройдёт мимо этой, как выразился бы Кугель, «немецкой наивности в коротком платье». Её ведь так легко взвалить на плечо и унести, как куклу, - она даже не отбивается, только щебечет, бедная птичка. Она вообще всё время лопочет, дурачится, изображает каких-то зверюшек, то ли невольно проявляя свою не избытую детскость, то ли сознательно играя в маленькую девочку, чтобы понравиться мужчинам. Её пластика – своего рода арсенал «психологических жестов», помогающих найти ключ к образу. Она то и дело застывает, как натянутая струна, - носки врозь, руки по швам. Маленький солдат любовного фронта, не щадящий ни себя, ни других.

Можно было ожидать, что Тальхаймер разденет Лулу, но не тут-то было: раздевает он исключительно мужчин. Демонстрация гениталий выглядит не попыткой эпатажа, а забавным трюком, да ещё и с немалой смысловой нагрузкой. Понимаешь, что эти взрослые дядьки с причиндалами наперевес – не столько хищники, сколько жалкие твари, оказавшиеся бессильными перед зовом плоти. Даже умный и циничный доктор Шенинг (Норман Хакер), попытавшийся было бросить Лулу, на поверку оказывается таким же презренным рабом похоти, как и остальные.

Всех, кто исполнял с героиней незамысловатый танец, ожидает смерть. Шварц перерезает себе горло, Шенинга убивает сама Лулу, его сына Алву – один из её клиентов. Остановить «девушку-смерть» сможет только равный по силе противник, которым станет Джек Потрошитель (Михаэль Бентин). Финальную сцену, когда стоящий к залу спиной Джек совершает с телом Лулу те же манипуляции, что и его предшественники, а её стоны переходят в крик: «Он вспарывает мне живот!», можно рассматривать как вариацию на тему Liebestod , «любви-смерти», как символическое отождествление полового акта с убийством.

Если в пьесе Ведекинда присутствовал традиционный сюжет о социальной деградации вследствие нравственного падения (как на гравюрах Хогарта «Карьера повесы» и «Карьера шлюхи») – из респектабельного немецкого общества через парижский полусвет в лондонскую клоаку, – то Тальхаймера всё это мало волнует. На сцене предельный минимализм, вместо Парижа и Лондона – белый экран, по которому движутся сиреневые тени героев. В финале, вместо портрета Лулу в костюме Пьеро, на экран проецируется огромная её фотография.

Смешной и страшный спектакль театра «Талия» - о феномене вечно желанной и вечно гибельной женшины-ребёнка. Невинной и порочной. Жертвы и хищницы. Девушки-смерти.

ИМПЕРИЯ ДРАМЫ № 13 - январь 2008 года